Халлигу пришлось отвлечься от обезвреживания ловушек в подземелье, третий день тратит половину времени на выхаживание Тимориса. Тот лежит в своей комнате под коконом исцеляющей энергии, Халлиг регулярно подпитывает, Эгорд помогает.
В процессе лечения старший жрец учит воина-мага целительным заклинаниям, крайне сложные, но за страстным желанием вернуть Тимориса сложность Эгорд почти не замечает. Халлиг не устает дивиться упорству и выносливости ученика, тот вникает быстро, спустя несколько часов творит заклинание на уровне, какой младшие жрецы достигают не раньше, чем за неделю.
Тиморис медленно, но верно идет на поправку. Первый день валялся без сознания, на второй глаза открылись, был как сонная черепаха, молчал, но происходящее воспринимал, а к вечеру губы смогли изогнуться в улыбке. Сегодня начал ворочать языком, сумел выговорить «Ямор вас дери», «мать бесова» и «девочки».
Старший жрец делает для себя посох. Его можно начинить энергией и заклинаниями, а также наделить способностью заряжаться от окружающего мира самостоятельно, без внимания хозяина. У Эгорда роль посоха играет меч, именно благодаря нему создавать сложные заклинания воин-маг способен за мгновения и без титанических усилий.
Демона бросили за решетку на втором подземном этаже. Уж чего-чего, а тюрем в подземелье с избытком, там бывшие хозяева крепости держали друзей Эгорда – саффлов, те сейчас являются частью разношерстого народа под названием Сумеречные.
Хафал очнулся к ночи. Все темное время суток по крепости разносилось рычание и вой. Даже когда Эгорд лечил Тимориса, ступни ощущали, как пол дрожит: плиты проводили эхо от ударов Хафала по решетке и стенам камеры.
Яд этой твари невероятно сильный. Чтобы справиться с ядом Зараха, довольно было осушить пузырек с противоядием, но дрянь, что отравляет кровь Тимориса, покидает его крайне неохотно, в течение дней, под напряженной и ювелирной работой двух магов...
Сейчас Хафал более-менее успокоился, вряд ли от душевных перемен – просто вымотался, пить и есть пока не дают. Однако время от времени демон молотит по стенам, те расцвели черными трещинами, пропитались зеленой влагой от ударов жала, кое-где даже обвалились, возникли насыпи и ниши, но подземелье внутри горы – гигантская каменная толща. Чтобы пробить выход, надо раскрошить десятки метров сплошного гранита, все равно что жуку пытаться прогрызть брюхо дракона.
Прутья решетки во вмятинах и царапинах, Халлиг на всякий случай их зачаровал, чтобы не гнулись и при каждом ударе шарахали демона молниями. Но того боль разрядов не пугает, он хлещет по клетке хвостом, а то и врезается всей тушей, хотя согнуть и впрямь не удается.
Хафал валяется на полу ничком, тело от дыхания вздымается и опускается, хвост шевелится вяло, как старая змея, пальцы вонзаются в раскрошенную твердь, зачерпывают, сжимают горсти до хруста.
Сквозь прутья взирают Эгорд и Леарит.
Руки воина-мага сложены на груди, доспехи покрыты пленкой изморози, так случается, когда Эгорд погружен в холодные расчетливые думы, взгляд сосредоточен на демоне.
Богиня парит в облаке света, серебро волшебных доспехов переливается живыми бликами, участки из твердых становятся жидкими и обратно, подстраиваясь под движения. Волосы разлиты по спине, плечам и груди как ручьи солнечной лавы, глаза меняют цвет, неуловимо – как бриллианты в лучах.
Леарит переводит взор на Эгорда.
– Твоей задумки по-прежнему не понимаю, – говорит мягко. – Зачем тебе Хафал-пленник?
– Отомстить.
Молчание...
– Намерен пытать?
Эгорд создает на ладони миниатюрную статуэтку Хафала изо льда, пальцы сжимаются в кулак, фигурка лопается, треугольнички водяного стекла звенят о стены, испаряются в лучах Леарит, пламени настенных факелов и чарах решетки.
– В каком-то смысле.
– Эгорд, это не...
– Не выход, понимаю, но и ты пойми, Леарит...
Воин-маг поворачивает лицо к богине.
– Можно сколько угодно бегать от себя, да толку мало. Язва в душе не заживает, ноет, и просто не замечать – не лекарство. Если с душевной бедой не разобраться сейчас, рано или поздно прорвет, и то, как это случится, вряд ли понравится и мне, и тебе, и остальным... Такое нельзя оставлять на потом. Зарах мертв, но покоя нет, чувствую ясно, а значит, месть не свершилась. Убийство Зараха решило много проблем для мира, но не погасило огонь в моей груди. А теперь я понял, что должен сделать.
– Но что?
– Если получится, слова будут лишними – увидишь. А если нет... Что ж, исполню то, чего хочется всем, – убью демона. А пока... доверься мне, Леарит.
Богиня плавно взмахивает ресницами, на губах рождается мягкая улыбка. Леарит кивает, ладонь опускается Эгорду на плечо, ее окутывает аура света.
Эгорд рад, что Леарит не стала задавать вопросов, сомневаться, ей хватило мгновения понять и принять его волю. Сердце наполнено благодарностью, хочется накрыть ее ладонь своей, но Эгорд сдерживается. Кивает, улыбается в ответ.
Взгляды вновь обращены к Хафалу, но мыслями воин-маг с Леарит...
Из глубин памяти всплывает Наяда. Эгорд не может, да и не хочет ее забыть, одни из самых прекрасных эпизодов жизни, но воспоминания о Наяде, как барьер, возникают перед глазами всякий раз, когда Эгорд смотрит на Леарит или думает о богине слишком долго. Чувствует, что Леарит ему небезразлична не только как друг и соратник... но играть с мыслями боится, гонит прочь. Если мысли будут слишком яркими, живыми, прочувствованными, Леарит может случайно прочесть, к тому же... между ним и богиней – Наяда. Жизнь продолжается, не надо цепляться за прошлое слишком отчаянно, но через образ Наяды переступить Эгорда не решается. Не хочет оскорблять память о ней. Мысль о Леарит как о девушке отдается в сознании эхом предательства...
Да и Эгорд – слабый человек, не ровня богине.
На следующий день Тиморис выздоравливает окончательно, Эгорд находит его на берегу, тот, уперев ладони в бока, созерцает волнующийся горизонт океана, по сапогам лижут прозрачные водяные языки, на металле остаются белые разводы соли. Воин выглядит непривычно задумчивым, брови нахмурены, взгляд заостренный...
Эгорд становится рядом, руки складываются на груди, поза обретает такую же величественность, в свете вечерних сумерек оба воина как медные изваяния братьев-философов. Крики чаек и шум волн неспешно ведут счет времени...
– Как себя чувствуешь? – спрашивает Эгорд.
Молчание...
– Странно, – наконец отвечает Тиморис.
– И в чем странность?
Тиморис усмехается.
– Чудак! Если б знал, не чувствовал бы странно.
Эгорд улыбается.
– Логично.
– По крайней мере, на здоровье не жалуюсь. Вы с Халлигом крутые маги, снимаю шляпу. То есть, шлем.
Друзья смеются, жидкое золото заката течет по гребням волн, верхушка неба едва заметно начинает перекрашиваться в розовый.
Эгорд вздыхает.
– Не каждый день зависаешь между жизнью и смертью.
– Я человек простой, душу исцелить – дело плевое. Бутылку винца да пару-тройку девочек... Нет, дюжину! И буду как огурец.
Эгорд улыбается, качает головой: можно быть спокойным, Тиморис в порядке. Тот пихает Эгорда локтем в бок.
– Просил же, привези девочек, так нет же, друг Тиморис, иди лучше потискай томик светлой магии! Жестокий человек, Ямор тебя...
– Между прочим, перед отплытием жреческих судов по крепости гуляло как раз около дюжины светлых жриц.
– Серьезно?! Вот же... Хафал, Ямор его дери! Не мог нагрянуть чуть позже, мститель тухлый! Эгорд, какого беса ты оставил его в живых?
– Помучить.
– Да-а-а?
– Не так, как представляешь пытки ты, но поверь, Хафалу будет больно. Только не сразу, надо подождать.
Лицо Тимориса искривляется довольной гримасой.
– Что-то задумал, да?
Эгорд кивает.
Друг похлопывает по плечу.
– Ладно, выпытывать не буду. Надеюсь, тратишь время не зря.
Минут через десять подошвы Эгорда звенят о ледяной хрусталь ступеней на мельничном крыльце, воин-маг запрокидывает голову, смотрит на замшелые от инея крылья, те пролетают в облаках мороза.
Клесса, как обычно, на самом верхнем ярусе, вдоль стен в ледяных оправах покоятся щупальца, Эгорд неспешно поднимается, Клесса в привычной полудреме, на границе между реальным и мысленным мирами, полотна крыльев отдыхают в ледяных нишах, перья как кинжалы в ножнах колючего снега. Сквозь прорези клюва струится холодное дыхание, под веками клубится огонь.
На полках изо льда теснятся книги, на ледяном столе шеренги и колонны разноцветных реактивов в колбах, паутины трубок, стопка книг, развернутые свитки...
– Здравствуй, – говорит Эгорд.
Голова Клессы со звуком лопающейся ледяной корочки приподнимается.
– Приветствую, ледяной брат.
– Извини, что не заходил. Лечение Тимориса отнимало время, нужно было заниматься обустройством крепости, следить за демоном...
Дыхание Клессы замирает. Мгновения тишины…
Из ноздрей и клюва вновь течет морозный туман.
– Все хорошо, я не одинок.
– Тебя, наверное, разозлило мое намерение оставить Хафала в живых, тем более, пленил его и спас всех именно ты, но...
– Все хорошо, Эгорд... Я ведь тоже был демоном. И сейчас... Жажда крови порой охватывает, но Камалия направляет в полезное русло... Во время войны Камалия могла меня убить, и была бы права, но оставила в живых... Извини за разрушенный потолок.
– Не бери в голову. Запечатал пробоину льдом, теперь в зале гораздо светлее и красивее.
Клесса выдыхает облако холода, оно уплывает через окно, его пронизывают малиновые вечерние лучи.
– Порой только плохое и может натолкнуть на хорошую мысль.
Наблюдают, как за растворяются в уличном воздухе витки морозного тумана.
– Может... у тебя и получится.
Эгорд пожимает плечами.
– Время покажет.
– Желаешь видеть Камалию?
– Да.
Помещение проваливается во тьму, лишь глаза Клессы сияют огненно, но затем плавно исчезают, а вокруг стремительно светает.
Эгорд на зеленой полянке, трава чуть выше щиколоток, сверкает золотым жемчугом росы, на пестрых цветках помахивают крыльями не менее пестрые бабочки, поляну окольцовывает гурьба деревьев, лучи пронизывают мясистую листву, воздух разрисован желтыми и зелеными полосками света.
В центре крошечный пруд с сияющей розовой водой, его окружают светло-серые камни, напоминают гигантские горошины и бобы, облеплены островками зеленого мха.
На камне сидит Камалия, ладонь зачерпывает дрейфующую на воде розовую кувшинку, та прозрачная как призрак, жрица подносит волшебный цветок к лицу, рассматривает со всех сторон...
Ладонь подкидывает, а губы слегка дуют на лепестки, кувшинка взлетает, парит, на нее усаживаются три бабочки.
Камалия обращает лицо к гостю, волосы цвета неба покачиваются, проводят блики.
– Здравствуй, Эгорд.
Улыбка.
Такая же касается губ Эгорда.
– Здравствуй.
Жрица с последней встречи не изменилась. Под белой мантией белая облегающая одежда, на груди знак солнца – золотой круг в лучах, похожих на протянутые руки. К камню прислонен изящный белоснежный посох, его венчает продолговатый тетраэдр, внутри ярко светит звезда.
– Сын Зараха пытался вас убить, но ты пощадил... как я пощадила Клессу.
– Это не пощада. Наоборот.
– Что хочешь делать?
– Мстить.
Камалия смотрит на Эгорда.
– Не знаю, что ты задумал, могу лишь догадываться... Но верю, что справишься и с этим противником. Не позволяй злу поглотить тебя, как случилось с Милитой.
Эгорд кивает в легком поклоне.
Жрица с камня поднимается, пальцы оплетают посох. Его тетраэдр описывает над головой круг, за ним тянется след золотых искорок, хрустальный перезвон, искорки разлетаются как тополиный пух, оседают на плечах и волосах Камалии, на травинках, лепестках, листьях, от касания с розовой водой превращаются в новые призрачные кувшинки.
Золотые светлячки ложатся и на Эгорда, тот ощущает волну прохладного щекочущего умиротворения...
Жрица улыбается.
– Да хранят тебя боги.
– Благодарю, Камалия.
На пальце Эгорда начинает мерцать Око Асимиры.
– Эгорд, у нас проблемы, – говорит «окольцо» голосом Халлига.
– В чем дело?
– Демон сбежал.
Если бы не успокаивающее действие искорок, Эгорд бы выругался.
– Как случилось?
– Лучше тебе взглянуть. Я у его камеры.
– Сейчас буду.
Эгорд переводит на Камалию виноватый взгляд, та легонько кивает.
– Буду ждать, Эгорд. Береги себя!
Спрятанное за листвой солнце обрушивается в стремительном закате, лучи резко наклоняются, их окрашивает багр, поляна и жрица в оттенках клубники, выцветают мраком, в черной глуби загораются глаза Клессы, появляется он сам, ледяное помещение, Эгорд слышит работу мельничного механизма.
– С демоном будут проблемы, – говорит Клесса.
Воин-маг вздыхает.
– Уже.
Вскоре ноги несут по горной тропе к крепости, наплечники громыхают, чешуйки панциря дружно позвякивают, воин-маг на ходу осушает флакон бодрящего зелья.
Как это отродье скорпиона могло сбежать?! Прутья зачарованы, стены, пол и потолок пробить нельзя, Эгорд специально подобрал камеру с края подземелья, ее со всех сторон, кроме решетки, окружают гранитные слои непреодолимой каменной толщи.
Надо предупредить Тимориса, а то Хафал наверняка воспользуется шансом повторить возмездие...
Воин-маг пытается связаться с другом через «окольцо», но по ту сторону вновь безмолвие.
На сей раз Эгорд сдержаться не может, по склону разносится череда крепких словечек, Эгорд ускоряет бег.
Крепость заглатывает фигурку в доспехах, Эгорд пикирует по лестнице на второй этаж подземелья, перед глазами разворачиваются плиты коридоров, дергаются повороты, нужный коридор тянется долго, пылают зачарованные несгораемые факелы, отсветы растягиваются на тюремных прутьях, арочные решетки как челюсти. В конце поворот, за ним Эгорд чуть не врезается в спину Халлига.
Старший жрец творит заклинание.
Пасть камеры, где был Хафал, пуста, решетка поднята, в задней стене пробоина, черную дыру окаймляет пышная борода обломков.
– Не может быть, – шепчет Эгорд.
– Выходит, может, – говорит Халлиг, не переставая ткать заклинание. – Не думаю, что демон крошил стены, чтобы сбежать. Просто выплескивал гнев. Но за стеной оказался не очередной слой камня, а пещера.
Халлиг заканчивает сплетать из солнечных нитей человекоподобную фигуру, Эгорд узнает в световом големе Хафала, копия демона из светящихся контуров расправляет хвост, шевелятся лезвия жвал.
– Поисковый фантом, – объясняет жрец. – Поможет пройти по следу настоящего.
Солнечный призрак подбегает к бреши, кулаки и хвост начинают яростно бить пустоту, как если бы стена была на месте. Фантом показывает события прошлого: Хафал точно так же молотил камень, рычал в потолок, только фантом делает все без звука.
Призрак демона отскакивает назад, на морде читается враждебное удивление, наверное, так Хафал отреагировал на обрушение стены, удивление сменяется довольной и коварной ухмылкой, фантом бросается в черную глотку.
Халлиг срывается с места.
– За ним!
Руки воина-мага покрываются инеем, готовы в случае чего метать лед, Эгорд следует за исчезающей во тьме белой мантией.
Резко сдавливает чернота, Эгорд первые секунды не ориентируется, просто бежит за мелькающим куском ткани, глаза постепенно привыкают, свет от нитей фантома выхватывает ломаные линии пещеры, та извивается, норовит ударить по голове выступами низкого потолка, каменная кишка уходит вниз.
Бегут цепью: Эгорд за Халлигом, Халлиг за призраком, на более-менее прямых участках Эгорд видит только темный силуэт жреца, как луну на фоне солнца во время затмения, фантом виден лишь короной лучей, но на крутых поворотах Эгорд успевает заметить золотую фигуру бегуна, широкий размах рук и ног, танец хвоста...
Вырываются на широкую земляную площадку, освежает шипение подземной реки, горбатая бурлящая спина водяной змеи пересекает площадку поперек, уползает в тесный провал, а начинается водопадом в два человечьих роста. Призрак могучим прыжком перелетает реку, солнечные лапы мчат по еще одной земляной площадке, к входу в другую пещеру.
Халлиг останавливается, взор обращен к водопаду.
Эгорд обгоняет, сапоги уже вминают в берег камушки рядом со следами настоящего Хафала, воин-маг оборачивается.
– Халлиг, в чем дело?!
Жрец сбит с толку, по суровому выражению лица видно, что пытается собраться, кисть тычет в вал падающей воды.
– Там что-то есть.
– Но Хафал ушел дальше!
– Не понимаю... Эгорд, за водопадом какой-то мощный источник энергии.
– Но Хафал...
– Беги один! Я должен узнать, в чем дело! Да хранят тебя боги!
– Будь осторожнее!
В голове Эгорда роится всевозможная ругань, он бросается через реку, под ногами намораживается ледяной мост, воин-маг спрыгивает на другой берег, фантом меркнет под тенью пещерного рта, Эгорд, не щадя дыхания, грохочет сапогами, от них стреляют клочья земли, призрак исчезает за поворотом.
Проклятье!
К пещере тянется цепь глубоких вмятин, следов Хафала, Эгорд несется по ним.
Влетает в гигантское черное пятно входа, утяжеленное сталью тело врезается в поворот, под гром пластин на плечи и шлем осыпается земля, Эгорд кашляет, взгляд успевает задеть ауру света в левом из трех ответвлений, за поворотом, воин-маг кидается туда.
Погоня как нить, натянутая до предела: если разрыв увеличится чуть-чуть, нить лопнет, продолжать погоню станет невозможно. Бесконечная череда поворотов, на каждом Эгорд успевает разглядеть в конце коридора слабое эхо света, в то время как источник скрыт за поворотом глубоко, почти недосягаемо, и расслабиться нельзя даже на миг. Эгорд глотает пыль, задыхается, таранит стены, швыряет тело во мрак, нет времени даже нащупать в торбе зелье силы, сердце вот-вот выскочит...
Очередной поворот, коридор, в глаза врывается комок света, Эгорд мысленно ликует, частота шагов слегка уменьшается. Коридор переползает поперек корень какого-то растения, и Хафал, скорее всего, споткнулся, фантом сию неловкость послушно повторил. Эгорд подбегает, призрак поднимается, голова в ярости дергается, хвост угощает стены парой ударов, Хафал-близнец возобновляет бег в момент, когда Эгорд перепрыгивает корень.
Наконец-то!
Темп можно сбавить, воин-маг распечатывает пузырек зелья, выпивает, по всей полости рта леденящая сладость, силы возвращаются быстро.
За поворотом сумрачный свет с поверхности, фантом и Эгорд приближаются, узкий лаз обложен здоровенными валунами, призрак с ловкостью паука выкарабкивается, воин-маг менее умело лезет следом.
Под череп вливается гул ветра, Эгорд выпрямляется, край неба кровоточит, остальная бездна от запада к востоку плавно синеет, у кромки скал мерцают первые звезды, за спиной высится гора, необъятная каменная туша увенчана черным силуэтом крепости, Эгорд выбрался у подножия, по другую сторону от тропы, эта половина утоплена в тени.
Солнечные линии фантома извиваются далеко справа, прыгает с камня на камень, огибает гору, ноги толкают воина-мага в том же направлении, на гранитных глыбах следы: смятая пленка лишайника, безобразные ямки от кислоты, брызнувшей с жала.
Свет Хафала-двойника становится тусклым: энергия кончается!
Вновь пробует связаться с Тиморисом, в ответ молчание.
Только не это...
Воин-маг удваивает скорость, расстояние между ним и фантомом сокращается, последний несется вдоль подножия в тени горы точно по следам оригинала, золотая цепь хвоста виляет, жало разбрызгивает медные капли, имитация ядовитой кислоты летит в углубления от кислоты настоящей. Призрак меркнет еще и еще, очертания истончаются, уже коричневые. Заклинание может погаснуть до того, как фантом доведет до цели, а вереница следов отчетлива не везде...
Шагах в двадцати дальше – высоченная глыба, следы заворачивают за нее, кусок земли там захвачен остатками закатного света, Эгорд видит на той земле широкие бордовые кляксы.
Нет!
Фантом добегает до поворота, встревает так же резко, как Эгорд, лапы разводятся, туловище на полусогнутых подается чуть назад, так Хафал удивился, когда встретил кого-то сразу за глыбой. Призрак хищно сгибается, жвала в разные стороны, хвост начинает метаться бешеной гадюкой, угасающий фантом прыгает за каменный занавес.
Так и началась битва, судя по бордовым пятнам, уже отгремевшая.
Рука обрастает льдом, ножны с лязгом опустошаются. Эгорд разрубит Хафала на мелкие кусочки, плевать на идею долгой изощренной мести! После того, что тварь сделала, Эгорд сначала отрубит конечности, пластик за пластиком, словно кухарка морковь, а затем добьет как-нибудь мучительно, чтобы умирал еще час!
Воин-маг выбрасывается на свет, готов увидеть изуродованный труп Тимориса, принять атаку демона.
– О, Эгорд! – слышит знакомый голос, запыхавшийся, но радостный. – Ты чуток опоздал.
Тиморис на корточках, живой и здоровый, лицо в каплях, но довольное, пучок сухой травы в руке протирает саблю.
– А я только что уложил это чучело спать.
Воин досадливо потряхивает кистью, сустав ноет после мощного удара.
– Не такое уж оно грозное, разве что чаек пугать.
Эгорд наваливается на глыбу, руки повисают как тряпки, от резкого перепада с катастрофы на облегчение мышцы вмиг ослабли.
– Тиморис...
Между друзьями валяется Хафал, без сознания, вроде бы живой, тело растянуто навзничь. Кончик хвоста отрублен.
– Нет, без крутых доспехов тоже дерется неплохо, – уточняет Тиморис, задумчивое выражение сменяет ухмылка. – Но очень уж хотелось поквитаться за вспоротое брюхо.
Губы Эгорда растягивает улыбка, голова запрокидывается на камень.
– Эгорд, а что делать с этим?
Тиморис брезгливо, будто дохлую крысу, вынимает из травы обрубок хвоста, тот покачивается, крюк жала роняет зеленую каплю.
Эгорд морщится, наводит на обрубок ледяную руку, опасный трофей заключается в прозрачную голубую сферу, она падает, но Тиморис успевает подхватить, рожа изумленная. Воин-маг с неохотой отталкивает себя от глыбы, ноги грохочут, плетутся к Тиморису, меч возвращается в ножны.
– Надо отнести в лабораторию.
Тиморис пожимает плечами.
– Да на здоровье. Тоже мне, добыча! Я бы на правах победителя выпытал рецепт какого-нибудь демонического пива... Хотя нет, ну его! От этого пойла еще рога вырастут!
Протягивает ледяной шар Эгорду, тот тянет руки принять, но на пальце мерцает Око Асимиры, воины замирают.
– Эгорд, – говорит «окольцо» голосом Халлига, – отзовись.
– Слышу, Халлиг.
– Ты в порядке?
– Да. Демон с нами. Со мной и Тиморисом, временно не опасен. Тиморис обезвредил в одиночку, даже не пришлось вмешиваться.
– Вот такой я грозный! – докрикивает Тиморис до «окольца», физиономия довольная.
– Хвала богам! – выдыхает жрец, но затем сообщает тревожно: – Я нашел кого-то...
Эгорду передается тревога, довольную гримасу Тимориса сменяет недоумение.
– Кого? – спрашивает воин-маг.
– Не знаю... Тебе лучше взглянуть, возвращайся к реке.
– Сейчас буду.
Эгорд наращивает вокруг запястий, лодыжек и поясницы Хафала оковы крепчайшего магического льда, обычными усилиями не сломать, разворачивается, сапоги громыхают в сторону глыбы, за поворот, по цепочке следов.
– Эй! – слышит Тимориса. – А мне что делать?
– Отнеси жало в мою комнату, демон не сбежит.
Спустя четверть часа Эгорд выходит на площадку перед подземной рекой, шипит вода, течение поблескивает волокнами, ледяной мост тоже рассеивает свет, но неподвижный, в виде лучистых звездочек, на берегу силуэт в складках: белые выпуклости, тени впадин, золотой знак солнца. Посох теснит черноту солнечными стрелами.
Эгорд приближается.
– Кого нашли, Халлиг?
Жрец создает световой щит, его будто заворачивает в себя гигантский золотой еж, Халлиг разворачивается к реке.
– За водопадом. Советую сделать так же.
Воин-маг прячется в солнечную сферу, идет за жрецом, они проходят сквозь водопад, шипит испаряющаяся вода, лозы тумана расступаются, Эгорд видит Халлига, тот уже без щита, Эгорд гасит свой.
Пещера. Из стен торчат голубые кристаллические минералы.
Халлиг шагает вперед, Эгорд за ним.
– Здесь и впрямь очень мощный источник энергии, – говорит жрец. – Энергии ментальной. Мы плыли к острову, и ты рассказывал о саффлах, существах, в жилах которых смешалась кровь людей и спрутов. Рассказывал, что способны управлять эмоциями и мыслями, насылать галлюцинации, подавлять волю... Подозреваю, сила, скрытая здесь, именно такого рода. Когда я пересек водопад впервые, окутала сонливость, сила повлекла к себе, желание шагать вперед приходилось сдерживать...
Последняя вереница слов проникла в сознание Эгорда расплывчато, тело отяжелело, словно бодрящее зелье воин-маг не пил, хочется зевнуть, сомкнуть веки, спина Халлига размытая, покачивается...
Жрец оборачивается, посох целится Эгорду в лоб, тот отшатывается, ладонь заслоняет глаза от света, но в следующий миг сонливость исчезает.
– Но я укрылся за ментальным щитом, – говорит Халлиг, – и морок отступил.
Разворачивается, складки одежды хлопают, Эгорд опускает ладонь, продолжает следовать за жрецом.
Выходят в просторную полость, стены усеяны голубыми продолговатыми кристаллами, те растут пучками, свет посоха скользит по граням, проходит сквозь, кристаллические грибницы расплетают лучи на разноцветные локоны, дальняя стена и вовсе сплошной кристалл.
– А здесь нашел ее.
Халлиг уступает дорогу, Эгорд вышагивает вперед, глаза расширяются.
– Не может... быть...
У стены-кристалла в облаке лазурного света парит девушка. Тело покачивается вверх-вниз, веки опущены, голова запрокинута, руки в стороны, ноги чуть подогнуты, девушка в состоянии магического сна.
Платье и волосы колышутся медленно, невесомо, будто девушка плавает в воде, радужные узоры платья переливаются, меняются, в них узнаются то кораллы, то рыбы, то медузы, ракушки, морские звезды, нити водорослей...
А лицо обладает удивительным свойством ускользать из памяти.
– Наяда!
http://tl.rulate.ru/book/35457/817460
Использование:
