Готовый перевод The Nerd Turned Out To Be The Tyrant / Ботаник оказался тираном: ☽Глава 8

Слышала ли она, как он разговаривал на втором этаже?

Что ему делать, если да?

Люси также знает, что дом внезапно появился, так что всё кончено. Теперь всё кончено. Я должен приказать Радануму стереть память Люси — память обо мне.

— Но при всём моём уважении, Ваше Величество, у меня есть несколько вопросов. Я понимаю, что мы должны отправить Его Высочество в Ксенон одного. Слуги изгнанной королевской семьи и эскорт — это роскошь, и чем больше людей перемещается, тем больше лжи произнесёт Его Высочество.

Он вспомнил слова, которые говорил Раданум.

— Но что, если, несмотря на все эти усилия, кто-то узнает о Его Высочестве, или если Его Высочество будет разоблачён из-за несчастного случая?

Император коротко ответил.

— Придётся полностью стереть память тех, кто что-то видел, чтобы они могли забыть даже тот факт, что они забыли. Разве это не твоя обязанность?

Как и ожидалось, это было роскошью для кого-то вроде меня.

Единственное, чего может ожидать заключённый в тюрьму принц — это приказа.

Приказа собственного отца.

Он знает это лучше, чем кто-либо другой.

Но Рев не был готов отпустить Люси.

Тяжело вздохнул, находясь в мрачном настроении, Рев первым открыл рот, как тут...

— Что не так с твоей одеждой?

Одежда?

Удивлённая, я взбежала по лестнице и схватила его за руку.

Рев, заблокировал лестницу на второй этаж, даже не осознавая этого.

Однако Люси, казалось, даже не интересовал второй этаж.

— Ах, ты меня испугал.

Я посмотрела на рукав Рева, вздохнув с облегчением.

— Я думала, ты пострадал, потому что у тебя были красные рукава! Я была так удивлена.

Именно сейчас Рев был довольно удивлён реакцией Люси.

Его взгляд опустился. Как она сказала, красная кровь просочилась на концы его рукавов, хотя раны от Раданума исчезли.

Мальчик, который пытался в спешке спрятать свою руку, остановился при моих словах.

— Вот почему я подумала, что ты где-то поранился. Ты что-то рисуешь? Ты должен закатывать рукава, когда пользуешься краской.

Многие слова Люси, произнесённые, когда она закатывала его рукава, были неверными.

Красные отметины были кровью, а не краской, и его руки действительно были порезаны.

— Люси.

— М?

Зелёные глаза, смотревшие на него с двух ступенек ниже, были мило взволнованными.

— Если бы это была не краска, ты бы больше удивилась? Как если бы это была кровь.

Вопреки медленному вопросу Рева, ответ Люси был очень быстрым.

— Была бы я удивлена? Насколько это должно быть больно, чтобы так истекать кровью?

Я возненавидела лишь одну мысль об этом и затрясла его красными рукавами, покачивая головой.

— Не говори так. Мне страшно просто думать об этом.

— Ты не хочешь, чтобы мне было больно?

— Ах, конечно! Что ты такое говоришь вообще...

— Даже если мне скоро станет лучше?

— Ну а что ты будешь чувствовать до тех пор, пока тебе станет лучше? Будет болеть.

Задавая вопрос и сама на него отвечая, Люси двинулась дальше. Он не знал, что эти слова будут так тяжело давить на неё.

— Поторопись и спускайся. Моя мама приготовила для нас сегодня кое-что вкусненькое.

Рев, который стоял ошеломлённый, спустился по лестнице, шаг за шагом, по настоянию Люси.

Он просто спускался по лестнице, но ему казалось, что он летит.

После разговора с Раданумом дыхание мальчика, которое само по себе было неустойчивым, стало ровным, как будто наступил долгожданный штиль после сильного шторма.

— Я хотела отдать его тебе, пока оно тёплое, но оно остыло...

— Холодное тоже вкусно.

— Ах, точно. Ты же не любишь горячую пищу.

Люси хорошо знает его.

Она хвалила его за то, что он умный, но он чувствовал, что её дотошность не была вызвана недостатком ума.

Это всё равно что понять, что он не может есть горячую пищу, и заметить, что его рукава испачканы красным.

Потому что никто не знал.

Я рад, что ты много узнала обо мне, но...

Я надеюсь, что ты никогда не узнаешь эту часть меня.

— Люси, — спросил Рев, подняв голову.

— Хм?

— ...Ты можешь чувствовать себя здесь как дома. Но, пожалуйста, не поднимайся на второй этаж.

Так или иначе, он задавался вопросом, прислушается ли Люси к этой нелепой просьбе.

— Хорошо.

Где ложка?

Люси, которая открывала шкаф, не предала его нежную веру.

— Ты даже не спросишь почему?

— Ты когда-нибудь говорил мне «нет»?

Нашла!

Люси нашла большую столовую ложку и обернулась с улыбкой.

— Это первое правило, которое ты установил, так что я смогу его соблюдать.

Думаю, это место, где ты живёшь своими увлечениями, верно? Не знаю, но там должно быть что-то дорогое.

Синий свет, который вспыхнул странным образом, должно быть, был обычной лампой.

Убеждённая в этом, Люси игриво сказала.

— Но не игнорируй мой стук слишком долго. Я постучу в дверь второго этажа, если ты не будешь откликаться.

— Я не игнорировал его... Ты так долго ждала. Извини. Сколько раз ты стучала?

— Ну, поскольку я сегодня постучала 8 раз, значит ровно в два раза больше — 16 раз.

— 16 раз. Хорошо. Я запомню.

Я удивилась, увидев, как серьёзно Рев отнёсся к банальной шутке.

Он друг, над которым я могу подшутить.

Другом, которого можно было дразнить, и другом, которого нужно было кормить.

Я не знала точно, так ли сильно ему нравится ли ему вкус или это потому, что я смотрю на него, но он довольно быстро съел еду мамы, в отличие от того, как он ел печенье размером с пядь.

Я тепло улыбнулась, увидев своего вежливого друга, который всегда благодарил меня и возвращал печенье в обмен на съеденную миску.

Глаза Рева, который пил зелёное лекарство после еды, задержались на моих руках.

— О, точно! Я здесь, чтобы поговорить об этом.

Забыв, что держала листовку, я кашлянула.

— Рев, время пришло.

Мальчик наклонил голову, услышав мой серьёзный тон.

— Что ты имеешь в виду под «время пришло»?

— Это значит, что пришло время показать свою самую крутую сторону.

— Моя самая крутая сторона...?

Боже. Это его растерянное выражение лица такое милое.

Я улыбнулась и развернула бумагу.

— Фестиваль Роданте проводится раз в три года. Давай пойдём на него вместе.

Рев взял листовку и начал внимательно читать её.

Фестиваль Роданте проводится на окраине города в течение двух дней.

Насладиться фестивалем может любой желающий, но на главное событие допускаются люди возрастом от 13 до 17 лет.

Читая листовку, глаза Рева остановились на теме конкурса.

— ...Люси, это отличное соревнование для тебя, но я не думаю, что для меня тоже.

В этот момент смирение, казалось, исходило от него как инстинкт, а не как привычка.

Я махнула рукой. Было бы большим упущением, если бы такой умный ребёнок не участвовал в викторине.

— Тебе ведь не меньше 13 и не больше 17 лет, не так ли?

— Да.

— Тогда этого достаточно! Я могу заверить тебя, что в этой деревне нет никого лучше тебя.

Рев надолго задумался прежде чем дать твёрдый ответ.

http://tl.rulate.ru/book/70232/2502459