Воин-маг поднял руку с Оком Асимиры, палец коснулся золотого слиточка, мысли призывают образ Халлига.
– Халлиг, как обстановка?
– Я у комнаты Жемины, – отвечает голос жреца. – Она внутри. Я запечатал окно и дверь световыми щитами, самыми плотными. Коридоры, лестницы и другие проходы тоже, но сил и времени на все не хватило, темные скоро их уничтожат. Поспеши, Эгорд!.. Подмога в пути?
Эгорд улыбнулся.
– Да.
Хафал шевелит губами что-то вроде «удавлю гада».
– Дождись, будем скоро, – сказал Эгорд.
– Основной удар принял на себя Клесса. Не знаю точно, что за стенами крепости, но даже отсюда слышны звуки битвы. И в крепости темных много, один вряд ли справлюсь, поэтому... О боги, уже!
– Халлиг?
– Во имя света!!!
– Халлиг!
Связь обрывается.
– За мной, – скомандовал Эгорд.
Вновь замелькали коридоры, повороты, источники света, лестницы…
Выбегают из подземелья, решетки сменяются дверьми.
Эгорд не исключает, что Хафал попытается исполнить обещание удара в спину уже сейчас. Демон бежит рядом злой, наверняка подумывает о том же, хвост извивается, жало чуть вздернуто.
Тиморис и Велира бегут позади такой же парочкой. Он косится с опаской, она – яростно, однако хрупкое перемирие все же держится...
Приближается открытая нараспашку лаборатория.
– Стойте!
Эгорд остановился напротив входа, глаза щурятся от лучей светового щита, что закупоривает окно. Халлиг успел и здесь... Только бы выжил, надо спешить!
Рука тянется к лаборатории. Из дверного проема вылетает розовое облако телекинеза, внутри – скрещенные золотые сабли.
– Это твое.
Сабли подплывают к Велире, рукоятки сливаются с ладонями, сияние исчезает.
Воительница взмахивает саблями, те порхают как дрессированные огненные зверьки.
Клинок ударил о клинок, вспышка искр, смуглянка остро взирает на Эгорда сквозь крылатый золотой крест.
– Впечатляет, – сказал воин-маг одобрительно. – Надеюсь, впечатлит и врагов.
Девушка улыбнулась.
– Грозная выросла доченька, – одобрил Тиморис.
Улыбка сменяется бледным узлом, ненавидящий взгляд заставляет папашу стереть ухмылку.
Черноволосую красавицу загородил Хафал.
– Хватит языками молоть, черви!
Эгорд вновь протянул кисть к лаборатории, оттуда с быстротой стрекозы вылетело розовое облачко, на сей раз крохотное, в перчатку со шлепком нырнул стеклянный флакончик с бордовым зельем.
– А это тебе.
Воин-маг кинул демону.
Тот поймал.
– Что за дерьмо?
– Не так грубо, все-таки тебе его пить...
– Что?!
– Не отрава, ее в тебе и так с избытком. Зелье вернет часть демонической силы. За мной!
Пока бежали, Эгорд услышал за спиной звон, так разбивается стекло. Хафал или выбросил зелье, гордо решив не пить с рук врага, или все-таки осушил и отбросил пустой флакон...
Ах Велиры и матерный возглас Тимориса позволяют думать, что все-таки пустой.
Эгорд на бегу оглянулся.
Хафал скалит зубы, порыкивает довольно, глаза сияют раскаленной зеленью. Тело укрупнилось, хвост и жало более длинные, мускулы как глыбы горного обвала, каждая хитиновая пластина толщиной с фолиант исторических хроник от начала времен, кровное равновесие в человеке-скорпионе сместилось к скорпиону.
Но главное – кисти превратились в массивные клешни, похожи на клювы чудовищных птиц, верхние половины громадные как перезрелые дыни, нижние мельче, напоминают когти. Острые бурые овалы щелкают, блестят словно из стали, такими бы заряжать катапульты да пробивать стены крепостей.
– Моя сила! – рычит демон.
– Можешь в любой момент призывать ее, – объясняет Эгорд. – Но иссякает быстро, до следующего превращения надо будет ждать.
– Эгорд, а ничего, – говорит Тиморис, – что он этой силой может тебя же...
– Не выйдет, только время зря потеряем. Пусть лучше покажет себя с темными, посмотрим, из какого теста.
– Р-р-р!
Дверь комнаты, где Халлиг запер Жемину, светится пухлой желтой оболочкой, кокон света напоминает желе, пульсирует, из него торчат белые кинжалы лучей. У порога, под шипами солнечной черепахи ютится горка пепла.
Эгорд задержал дыхание.
Остается надеяться, что пепел темного мага, а не…
Жреца нет.
Эгорд озирается, но коридоры пусты, лишь в том, что ведет к лестнице, на полу такой же серый холмик.
Тиморис пнул дверной косяк.
– Опоздали!
– Осторожно, не задень щит света, а то станешь таким же.
Воин-маг кивнул на пепел под дверью.
– Эгорд, только не говори, что эта кучка была Халлигом...
– Не говорю.
Указательный палец потянулся к «окольцу».
Страшно, что ответом может стать молчание, но узнать, что случилось, надо.
Однако в этот момент в конце коридора, где покоится пепельный конус, появился низкий черный силуэт в серебристой паутине узоров.
Адепт Темного Ордена.
Гоблин.
Весла ушей приподнимаются, щеки, и без того впалые, темнеют, лоб растрескивается черными бороздами, длинный как комариная игла нос суетно вертится, взгляд рыщет по полу, костлявые пальцы загребают крошки от стен. Подносит ко рту, похожему на крысиный, шепот в пригоршню, окаймленные веерками морщин глаза смотрят на четверку.
Последние слова заклинания на выкрике, темный маг швырнул горстку камешков вглубь коридора.
В полете гранитные зерна растут, из них лезет густая серая шерсть, на плиты приземляются мохнатые пауки размером с собак, полет без задержки перетекает в стремительный бег, в страшном танце лапы несут брюхатых тварей на группу двуногих, жвала жадно трепещут.
Но им навстречу выбегает тот, у кого тоже есть жвала.
Ноги демона грохочут, за глазами тянутся две сияющие зеленые ленты, Хафал рычит, несется с наклоном вперед, хвост как противовес, жало покачивается над головой, в авангарде валуны клешней, щелкают как тугие механизмы капканов.
За демоном в той же стремительной манере бежит Велира, смуглянку в доспехах уравновешивают широкие золотые клинки сабель, волосы летят черной кометой.
Тиморис подался следом, рука сделала жест, что-то среднее между махом на прощание и попыткой ухватить.
– Дочка, осторожнее!
– Пошел ты!
Рука опускается, незадачливый отец делает шаг назад.
Клешня со всей дури протаранила паука в головогрудь, серый восьмилапый комок с визгом, похожим на свинячий, отлетает назад кувырком, сшибает другого.
Вторая клешня с лязгом разрубила еще одну тварь между головогрудью и брюхом, фонтанчиком разбрызгивается густая зеленая кровь, половины убитого монстра спустя мгновение рассыпаются пылью, пол затуманивают серые пухлые волны.
Третьего паука встретило жало, оба летели друг на друга быстро, арахнид оказался нанизанным до трети длины хвоста, жало и овалы сегментов вымазаны зеленым, в следующий миг легкий хлопок – и визжащая разлапистая пакость взорвалась тучей пыли.
Четвертому пауку удалось проскочить мимо Хафала, но ловкача превращают в пылевое облако сабли Велиры.
Демон и пиратка встали рядом, движения смешались в вихрь ударов, Эгорд будто вновь наблюдает через Око Асимиры тюрьму, где пленники отрабатывают боевые приемы, но на деле впечатляют куда больше, демон протяжно рычит, смуглянка издает короткие воинственные крики, в празднике ярости кажутся единым целым, паучья лавина разбивается о них как воды океана об утес, коридор тонет в подушках пыли.
За плечо теребит Тиморис.
– Эгорд!
В коридоре, что справа, еще один темный маг. Человек. Лицо пересекает наискось широкий красноватый желоб шрама. Глаза злые, редкие седые волосы встали дыбом, как шапка свежего пушистого снега.
В конце левого коридора возникла третья фигура в черной сутане.
Архимаг.
Черное одеяние роскошное, яркие узоры серебра, на шее черный амулет в виде паука, в кулаке посох из позвоночника какого-то зверя, голову венчает рогатый шлем, костяные кольчатые дуги едва не царапают остриями потолок, от них исходит красное сияние: источники темной магии. Лицо как у степного кочевника, глаза – узкие полоски.
Под шум битвы демона и его подруги против пауков Эгорд начинает шагать к архимагу, позади слышно, как такие же шаги делает Тиморис навстречу темному со шрамом.
Эгорд ускоряется, теперь уже не шаг, а бег. Рогатый раскручивает посох, из глазных полосок выбивается оранжевое пламя, набалдашник из козлиного черепа пожирает глазницами Эгорда, в разинутых челюстях закручивается шарик черной силы.
Воин-маг успел вырастить перед собой ледяную стену, козлиная пасть выплюнула черный луч, гигантский ледяной зуб разорвало на парующие куски, воин-маг пронесся сквозь облако пара и осколочный рой.
Лучи смерти один за другим покидают набалдашник, Эгорд бежит перед вырастающими и разбивающимися стенами льда, грохот такой, будто крепость рушится, за спиной остаются лужи, насыпи ледяного щебня, белый душный туман.
Эгорд добежал до середины коридора, последний холодный щит лопнул под напором линейной черноты, воин-маг прыгнул вперед и чуть вбок, тело летит параллельно полу.
Новая порция смерти прошила пространство, но мимо Эгорда, а тот в полете вышвырнул из ножен меч, клинок вспыхнул розовым пухом телекинеза, острая сталь рванула вперед, как спущенный с поводка боевой пес...
Падение Эгорда смягчает возникший под ним пологий ледяной трамплин, по скользкой тропе доспехи скользят легко, как птица по воздуху.
Эгорд перекатился, ноги и спина распрямились в шаге от архимага.
Перчатка обхватила рукоять меча, клинок вылез из груди осевшего на колени архимага, вражий подбородок залит кровью, пламя в глазах угасает.
Посох из ладони вывалился, глухой стук.
Глухо отозвалось и павшее ничком туловище, сапоги Эгорда между рогами шлема.
Воин-маг стряхнул с меча кровь, оружие вернулось в ножны.
– Являться в гости без приглашения – дурной тон.
Позади белесая пелена, куски льда расплетаются на пар, Эгорд бежит через теплую мглу, от каждого шага вода разбрызгивается, в мутной завесе лучи светового щита на двери Жемины. Бедняжке страшнее всех, сидит закупоренная, как в склепе, слышит весь этот гром, не понимает, что творится, надо зайти, успокоить...
Туман редеет.
Пол и стены коридора, где была битва с пауками, устланы коврами пыли. Обрывки и обрубки гоблинского тела в черных лоскутах, много темных пятен, поблескивают озерца, в самом большом лежит голова с торчащими ухом и носом, язык вывалился, из шеи торчат трубки вен, артерий, пищевода...
Хафала и Велиры нет.
В коридоре, где Тиморис сражался против темного со шрамом, тоже тихо. Тиморис сидит у стены, под чашей с огнем, дыхание тяжелое, у ног валяются сабли. Чистые...
От темного мага остались только кусочки сутаны.
Эгорд подходит.
– В чем дело? Ох, ты ж, Ямор...
Доспех на голени друга оплавлен, штанина сгорела, багровым блестят ожоги.
Эгорд склонился над раненой конечностью, ладони зависли почти вплотную, концентрация на цепочке образов, шепот заклинания...
Голень начинает испускать медовый свет, ее окутывает толстая пленка целебной энергии.
– Как ты победил? – спросил Эгорд.
– А я не побеждал... Несся на него, он швырял всякую гадость вроде огненных шаров, лавовых комет, я не вглядывался, только успевал уклоняться, отскакивать да голову нагибать. Какая-то из его гадостей задела-таки ногу, я упал на колени, в этот момент надо мной пролетел черный луч – и прямо в эту сволочь, испепелил вмиг!
Эгорд холодеет.
Друг, прошедший войну с демонами, вытащивший его из преисподней, едва не погиб от глупой случайности – луча архимага, от которого Эгорд увернулся в прыжке.
– Чего тебя перекосило? – спросил Тиморис.
– Учил бы ты магию, дружище. На одних сабельках далеко не ускачешь, а прикрывать каждый раз твою спину не смогу.
– Но-но! – возражает Тиморис. – Я, между прочим...
– Знаю, знаю.
– Что знаешь?
– Язык у тебя длинный. Вставай.
Ожоги зажили, из дырок в штанах светится здоровая, как у младенца, кожа.
– Эй, а где шерсть?! – возмутился Тиморис.
– Какая шерсть?
– На ногах! Я же мужик, а у мужика ноги волосатые, как у обезьяны, красоткам нравится!
– Ничего, отрастет.
Эгорд рывком поднял Тимориса за руку.
– Да и хвастаться не перед кем, твои возможные обожательницы остались на большой земле.
Тиморис усмехнулся.
– Мотался на корабле туда-сюда и не мог привести девиц, порадовать друга...
Животрепещущую тему прервало громкое шипение, так обычно шипят выбросы магической энергии.
Воины повернулись к солнечному щиту, что стережет дверь Жемины.
Рядом катается по полу Халлиг. От него разлетаются гибкие мурены света, такие бывают, когда кто-то телепортировался. Края белых жреческих одежд поедают язычки пламени, Халлиг вскочил, спешно топчет, по оранжевым змейкам хлопают ладони.
Эгорд и Тиморис подбегают.
– Халлиг!
Воин-маг помогает затушить с помощью миниатюрной метели, тлеющие полы и прорехи зарастают инеем. Старший жрец опирается рукой на стену, другая половина тела держится на посохе.
Тиморис придерживает.
– Что случилось, где был?!
– Ждал вас тут, но темные подоспели раньше. Пришлось бежать, одного сжег щит на двери, второго спалил мой посох, но их было слишком много. За мной была погоня, сбежал в подземелье, на третий этаж...
Халлиг стирает со лба капли, пересохшие губы складываются в улыбку.
– Помнишь, Эгорд, я говорил, что предпоследнюю ловушку взломал, осталось лишь спустить...
– Та-а-ак...
– Вот и спустил, хе! Затаился у нашей загадочной дверки, дождался, когда побольше темных спустится до самого низа. Как только первый до меня добрался, я влез в ловушку и сию же секунду телепортировался сюда.
– А темные?
– Не знаю... Пробыл там лишь мгновение, а меня вон как зацепило.
Халлиг демонстративно обводит взглядом искалеченную одежду.
– Ловушка выпустила огненных элементалов, должны были разбежаться по лабиринту, наброситься на первых встречных. Смею надеяться, им удалось.
– Разделяю твои надежды, – сказал Эгорд.
– Слушайте, а как же Леарит? – вмешался Тиморис. – Почему о ней никто не беспокоится?
– Леарит в патовой ситуации, – объясняет Эгорд. – Темным не по зубам, они для нее не опаснее мошек, но богине запрещено вмешиваться в земные дела, помочь не может. Ей остается лишь сидеть в своем любимом зале на пятом этаже, следить за событиями.
– А что за подмога, которую вы обещали? – любопытствует Халлиг.
Эгорд улыбнулся.
– Унеслась в поисках добычи.
Тиморис тычет в Эгорда.
– Представляешь, этот безумец выпустил демона и мою доченьку и уболтал перебить всех темных!
Халлиг смотрит на воина-мага…
Кивнул.
– Если держал в плену, вместо того чтобы просто убить, то рано или поздно должен был освободить. А вот зачем... Воздержусь от поспешных выводов.
Эгорд и Халлиг друг другу осторожно улыбаются.
– Эй, чего лыбитесь? – недоумевает Тиморис. – Пока языки чешем, на острове хозяйничает толпа уродов в черных простынях!
– Ты прав, – говорит Эгорд. – Проверьте крепость, нет ли еще темных. Если чисто, отправляйтесь к мельнице. Основной удар принял Клесса, ему нужна помощь.
– Хорошо, – сказал Халлиг.
– А может, пернатый справится сам? – вставил Тиморис неловко.
– И держитесь вместе, – добавил Эгорд. – Если нападут Хафал с Велирой, постарайтесь не убивать. Очень прошу. Перекройте им путь и бегите.
Халлиг кивнул.
– А ты?
– Проведаю Жемину, – сказал Эгорд.
– Во дает, – восхищается Тиморис. – У нас тут бойня, а он по бабам... Мужик!
Жрец и воин углубляются в треугольное горло коридора, фигуры все меньше, барабаны шагов затихают.
Сабли Тимориса и белое пламя жреческих одеяний исчезли за поворотом.
Эгорд приказывает световому ежу на двери втянуть лучи и раскрыться.
Перчатка сжалась в кулак, осторожный стук...
Дверь вылезла из проема натужно, но с облегчением, будто открыли шампанское, петли робко скрипят, в просвете возникают спокойные краски волшебного морского платья, призрачная кожа, легкие густые водоросли локонов, лицо, черты которого ускользают из памяти...
Наяда. Разум упорно отказывается называть Жеминой.
Под глазами блестят разводы от стертых слез.
– Любимая...
Эгорд делает шаг через порог, Жемина в то же мгновение отступает.
– Эгорд, в чем дело? – спрашивает дрожащим голосом. – Халлиг сказал, напали темные маги...
– Так и есть, родная. Но мы побеждаем.
Воин-маг раскрыл объятия, Жемину упрашивать не надо, перепуганная, измученная тревогами девушка нырнула в стальную грудь, словно хочет утопиться, хрупкую спинку обхватывают ручищи из металла и ледяных чар.
– Пришел убедиться, что с тобой все хорошо.
Молчание...
– Мне нужно идти, милая. Очистить от темных весь остров.
Жемина медленно отстраняется.
– Не бойся, вернусь даже без царапин, – пытается быть светлым Эгорд. – Главное, с тобой все хорошо.
– Ничего хорошего, – сказала Жемина чужим голосом, как больная при смерти.
Внутри что-то провалилось, словно монстр, сотканный из пустоты, одним мощным хватом отожрал кусок мяса, и теперь на месте сердца, легких, живота засасывает оставшуюся плоть холодная черная пропасть…
– Что это значит, любимая?
Из глаз Жемины на Эгорда смотрит тьма океанской бездны.
– Я хотела не этого. Люблю тебя, Эгорд, но не жизнь, что тебя окружает. То сутками пропадаешь, а я маюсь в одиночестве, нелюбимая и ненужная, то нападают темные, и я трясусь от страха за тебя и за себя... Не хочу жить так!
– Любимая!..
– Молчи! Ты не любишь...
Жемина пытается быть яростной, но ярость быстро гаснет, на девушку смотреть жалко, обнимает себя за локти, голова втягивается в плечи, по телу озноб, будто стала меньше, как заблудившая в лесу девочка.
– Лучше бы все как раньше, – бормочет под ноги. – Лучше бы этой крепостью правили темные. Все мои односельчане были бы живы, спокойно жила бы на мельнице еще сто лет...
– Что?
– Лучше бы ты не появлялся в моей жизни.
Эгорд не верит. Вынес бы нападение сотни магов, новую войну с демонами, но чтобы вот так...
Это даже не удар в спину, чем грозил сын Зараха, это...
Жемина сейчас разрыдается, но нечеловеческим усилием сглатывает море слез, губы сжались в бледную полоску, девушка пытается быть железной.
– Тебе пора на битву. Славной победы.
Будто сказала: «Пропади ты пропадом».
Эгорд выходит, дверь закрывается…
Полминуты на восстановление защитного светового купола. Теперь Жемина под непроницаемым коконом, будто не здесь, а где-то в другом мире...
И от этого чуть легче.
Закалка ледяного мага позволяет держать себя в руках. Уж что-что, а холод переносить обязан, еще и силы из него черпать. Так даже лучше, после такой встряски разум старается заглушить эмоции, не растаять от горечи, морозная ясность мыслей сейчас нужна.
Страдать будет потом...
http://tl.rulate.ru/book/35457/819372
Использование:
